|
|||
|
Его судьба во многом повторяет судьбы тысяч ребят, прошедших Афганистан. После школы прапорщиков Андрей служит на 9-м километре недалеко от Керчи. Как раз на рождество 7 января 1983 года направляется в Афганистан. Ровно через 27 месяцев, день в день 7 апреля возвращается в Союз. Говорить и вспоминать о тех событиях Андрей Дунаев не любит. Беседу начал крайне неохотно. Но постепенно мы разговорились и не заметили, как пролетело несколько часов с перекурами после особенно тяжелых воспоминаний, неспешным горячим чаем и даже веселыми улыбками. Армия она и в далекой стране армия, там не только воюют и убивают, но и живут, любят и дружат Андрей Дунаев уверял меня, что он неважный рассказчик. Однако, только его речью и от его имени можно передать яркие моменты службы в Афганистане, его личные воспоминания, когда мы вместе листали его альбом. . Ему и слово.
«Первые впечатления от Афгана начались еще задолго до того, как я ступил на землю этой страны. На пересыльном пункте в Ташкенте ребятам приходилось ждать отправления к месту службы и неделю, и месяц. Кому как повезет. На вокзале неожиданно бросилось в глаза огромное количество вооруженных военных, как в кино про войну. И очень удивили носилки с ранеными и больными «афганским букетом» гепатитом, тифом, малярией. В первый день, когда попал в Афганистан, меня поразили лица ребят десантной роты, которые шли навстречу по дороге. Их лица были землистого, серого цвета. И таким же серым был металл автоматов. Наверно, от постоянного использования он потерял свой вороной блеск и стал тусклым, затертым донельзя. Ребята все тащили на себе минометы, гранатометы, плиты, мины. Они шли как то механически, совершенно равнодушно и было видно, что все смертельно устали. Служил я в 201 мотострелковой дивизии, в ремонтном батальоне, дислоцированном в гарнизоне Северный Кундуз. В мои обязанности входил ремонт и обслуживание техники. Вместе с боевыми расчетами уходил в рейды для обеспечения бесперебойной работы техники в условиях боя. Точно и не скажу во скольких рейдах побывал, может в 20-ти, может больше. Отлично помню первые месяцы службы, а потом будни, похожие друг на друга, идущие сплошной чередой. Вся служба в памяти, как лоскутное одеяло. Что-то помниться отчетливо до мелочей, даже запах ощущаю, когда припоминаю тот или иной момент. Что-то всплывает в памяти сразу и наваливается, как волна, а что-то с трудом выцарапываю из уголков памяти, какими-то разрозненными фрагментами.»
«В 10 километрах от нашего гарнизона «Северный» располагался город Кундуз, а еще через 8-10 километров гарнизон «Южный». А между ними непосредственно город Кундуз. Гарнизоны, такие как наш, обычно в целях безопасности располагались на достаточном расстоянии от кишлаков или городов. Более того, мы постоянно дежурили в так называемой зоне ответственности - это окопы, цепь колючей проволоки и минное поле полоса 5-8 метров шириной, которые опоясывали гарнизон со всех сторон. Для доставки документов или других военных нужд из гарнизона Северного в Южный постоянно приходилось пересекать сам город Кундуз. Каждый раз предварительно дорогу проверяли саперы. И с постоянным упорством каждую ночь душманы ее минировали. Причем, днем афганцы, наперевес с советскими автоматами вроде как служили в добровольной гражданской милиции, несли службу по охране дороги и поддержанию порядка, а ночью обстреливали наши расположения и минировали эту же дорогу. У меня сложилось впечатление, что они воюют не столько с контрреволюцией, сколько между собой (между своими племенами и родами) и все вместе - против русских. Афганцы имеют свой неповторимый менталитет: из поколения в поколение они воспитывались в духе войны, в идеологии борьбы, все равно с кем. В то время регулярные афганские вооруженные силы только начали формироваться. Например, 20-я афганская пехотная дивизия была укомплектована лишь на четверть личного состава. Новобранцев для службы в армию набирали самым простым способом. Афганские службы ХАД (что-то вроде нашего КГБ) регулярно прочесывали кишлаки и забирали в армию всех мужчин, имеющих возраст, соответствующий призывному, оставляя лишь ребятню или глубоких стариков.»
«О том, как мы жили говорить сложно. Быт вроде был налажен. Но главное вода. Ее возили за 3-4 километра с водокачки в цистернах. Но порой случалось так, что ранее эти емкости использовались под солярку. Поэтому зачастую вода имела неприятный, технический запах и некоторую маслянистость. Эту самую воду приходилось использовать и для приготовления еды. В результате каша или традиционное блюдо из «красной рыбы» (какая-нибудь рыба в томате) и консервированная картошка приобретали специфический привкус и запах. Кстати, за 27 месяцев службы в Афгане мне ни разу не довелось поесть свежего мяса исключительно тушенка и консервы. Не все выдерживали. Были и такие, кто убегал. Возможно, сказывалось не только то, что жили в тяжелых бытовых условиях. Летом жара и пыль, зимой холод и грязь. Я думаю, главное было то, что каждый из нас ощущал постоянное напряжение опасность буквально витала в воздухе. И, самое тяжелое для каждого в отдельности и для всех вместе - смерть товарищей. Поэтому, наверное, кое- кто и убегал. Вот, например, как - то сбежал солдат, москвич. Причем он убегал из части три раза. Первый раз пропажу обнаружили сразу. Подняли по тревоге часть и, спустя полтора часа, нашли на продуктовом складе сидел и трескал тушенку. Когда он удрал во второй раз сразу кинулись на этот склад, но там его не было. После 12 часов упорных поисков нашли в 20 км, в пустыне. В третий раз, когда он ушел, его искали месяц. Была подключена разведка и наша, и афганская. Думали, попал к духам. Для его поиска были организованы рейды. Даже специально окружили какой то кишлак. Указали старейшинам срок 8 часов, но никого нам так и не выдали. Пришлось делась серьезную зачистку. Не нашли. Прошло полгода. В часть приходит бумага: «Рядовой Тюрин задержан пограничниками при переходе афганско-советской границы.» Почему он убегал? Бог его знает. Но хочу с уверенностью сказать, что дедовщины у нас не было. Если и попадался среди наших такой «деловой» до первого боя. Все.»
«О геройстве никто не задумывался. Всякое происходило. Однажды произошел случай, после которого прапорщика Караваева многие посчитали человеком отчаянным, а некоторые и героем. Ехал он вместе с расчетом на БТРе в расположение части из города. Внезапно выстрелом из гранатомета их подбили. К счастью все успели выскочить из горящей машины, бросив оружие и документы. Разбежались в разные стороны и попрятались вдруг взорвется. И тут вдруг прапорщик срывается и прыгает прямо в горящее нутро БТРа. Все подумали спасать документы. Через несколько секунд выскакивает слегка обгоревший, но улыбающийся, и сразу в укрытие,а в руках две бутылки водки. Машина так и не рванула, она просто полностью выгорела со всем содержимым. Уже потом, он так и не смог внятно объяснить зачем прыгнул в машину, и почему не документы, а водка. Кстати, каждая бутылка по 50 чеков стоила, а это не дешево. Солдатская удача и счастье. Что это такое? Я так до конца и не понял. Еще вчера мы вместе весело разговаривали. Сегодня я сделал шаг раньше его. А завтра моего друга отправляют в «цинкаче» в Союз Среди однополчан помню и тех, кто служил вместе с нами, ходил в рейды, участвовал в зачистках, рисковал не раз, попадал во всякие передряги, а на нем за все годы войны ни ранения, ни царапины. Всякое было. Вот еще случай, без улыбки не вспомнишь. Были у нас в части очень мощные машины, на которых перевозили танки и другую подобную технику «Ураганы». В кабине свободно помещались 8 человек, а сверху был такой маленький люк специально для вентиляции, сквозь который разве что подросток протиснется. Дороги в Кундузе сплошное минное поле. Через каждые 2 метра воронка. Но о минах позже. Так вот едет эта махина, в кабине 2 человека (водитель и старший машины) и напарывается на мину как раз под кабиной. Водителя выбросило взрывной волной в окно, а второй боец, который сидел прямо под люком и имел, кстати, довольно крепкое телосложение, вылетел в этот люк в обнимку с автоматом. Оба были контужены, но остались живы - не было ранений, даже царапин. Как он пролетел сквозь эту форточку непостижимо. Вот и не верь после этого в солдатское счастье и удачу.»
«Минировали дороги постоянно, причем изобретательность душманов удивляла. Каких только мин не было и каким только способом они не закладывались. Например, мина на сапера, в ней хитро была сделана резьба, поэтому она взрывалась только при разминировании. Или мина многоразового нажатия, которая срабатывает на определенное количество нажатий. По ней будет много раз проезжать транспорт, но взорвется она только на 10 или 25 раз. Или комбинированная мина. Из-за такой мины я первый раз увидел смерть в Афгане. Случилось это спустя 10 дней после прилета в Афганистан. Тогда на моих глазах подорвался БТР, на котором ехало по-моему 20 человек. Под миной был зарыт еще один очень мощный боезаряд. Машину разнесло на винтики. Ребята погибли все ни одного раненного. После взрыва осталась воронка больше 5 метров в диаметре. Это зрелище я не забуду никогда.»
«В моей памяти Афган не только боевые рейды. Это желтуха и брюшной тиф. За годы, что я там провел, при мне переболело этими болезнями как минимум две трети личного состава. Были времена, особенно летом (грязь, жара, страшная антисанитария и отсутствие воды), когда одновременно болел каждый второй. Особо тяжелых отправляли в Союз, а так - лечили здесь же. Ребята по 2-3 раза болели гепатитом. Так что еще не известно кто сильней калечил наших ребят афганцы или халатность и равнодушие командования, допускавшего такие масштабы заболевания гепатитом и тифом среди военнослужащих. И что самое интересное, сами афганцы практически не болели этой заразой.»
«На окраине Кундуза находилась дача Амина, огороженная высоким забором. В ней располагалась наша военная комендатура. Это роскошное здание, утопало в зелени, а по периметру его опоясывала большая, широкая терраса. На террасе через каждых 2 метра был установлен гранатомет или пулемет. Уже ночью, когда я вынужден был остаться в комендатуре, понял зачем здесь столько оружия. Обычно наши объекты размещались на достаточном расстоянии от населенных пунктов. А в этот впритык к городу. Каждую ночь здание обстреливали со всех сторон, чаще всего из окон прилегающих жилищ. Бойцы, которые несли службу в комендатуре, вынуждены были открывать ответный огонь. Поэтому со временем все прилегающее к даче Амина пространство превратилось в руины. Кстати, любой афганский город представлял практически одно и то же зрелище первые 100 -300 метров окраин сплошные развалины, затем руины постепенно заменяются сараями, какими-то строениями. И только ближе к центру намечается подобие улиц, где уже можно встретить целые здания и площади.»
«Когда вернулся в Союз, у меня не было ощущения, что мы воевали зря. Каждый из нас, во всяком случае, большинство считали, что помощь со стороны СССР Афганистану была необходима, и мы действительно выполняли в этой стране интернациональный долг. Уже гораздо позже начали звучать ноты сомнения, и даже осуждения в адрес интернационалистов - афганцев, особенно со стороны чиновников, мол, мы вас туда не посылали. История все расставит по своим местам. Но в те годы я и мои товарищи выполняли приказы своих командиров. И не вина, а беда наша, что не все эти приказы были продуманны и гуманны, что не всегда командиры в должной степени заботились о солдатах. Поэтому и косили их и пули душманов, и желтуха, и тиф, и малярия. Знаю, были и такие начальники, которые свою карьеру строили на солдатской крови, покупали себе должности и награды. Но все равно, уверен, что только в таких, экстремальных условиях проверяется человек, его сущность. Поэтому, наверное, не было у нас дедовщины, не было национальных разборок, не было многого, чем давно и прочно обросли те, кто привык заботиться только о себе, кто любой ценой стремится достигнуть личного благополучия, порою, шагая к этой цели, по людским жизням и судьбам. И как бы сегодня не рассуждали об Афгане, я и сам не очень люблю говорить на эту тему, верю, что эта боль в душах многих из нас переплавилась в еще большую любовь к жизни, ко всему, что нас окружает, на что мы часто не обращаем внимания. Кто хоть раз пережил смерть свою или своих близких друзей, начинает острее переживать и понимать жизнь, любые ее проявления».
Каждый третий
Буратынский Александр Денисович.
Все военные действия в Афганистане можно разделить на 4 основных этапа. 1 этап ввод советских войск в Афганистан 25 декабря 1979 года 1980 год. 2 этап боевые действия советских войск 1980 1985 г.г. 3 этап боевые действия правительственных войск Афганистана при поддержке советских войск - 1985 1988 г.г. 4 этап вывод советских войск из Афганистана 1988 15 февраля 1989 г.
В Афганистане Буратынский Александр Денисович служил военным советником. За многолетнюю службу награжден Орденом Красной Звезды, Орденом Афганского Правительства 3-й степени, Медалью «За службу Родине» 3-й степени, медалью «От благодарного афганского народа» и другими наградами. Службу в Афганистане Александр Денисович Буратынский проходил с середины и до конца 80-х годов. В те годы советские войска уже не принимали столь активного участия в боевых действиях, как в предыдущие пять лет. Теперь, в основном, воевали афганские правительственные войска. Но, тем не менее, армия, как таковая, в этой стране находилась в стадии формирования. У афганских командиров не было опыта проведения военных операций, они крайне слабо владели тактикой ведения боя. Поэтому военные советники из СССР были прикреплены практически к каждому командиру афганских правительственных войск от командующего вооруженными силами страны до командира отдельного батальона. Советники носили такую же форму, как и афганские солдаты без знаков различия. Сложность и опасность их работы состояла в том, что, принимая участие в боевых действиях (даже иногда в первых рядах атакующих), советники не имели, как в советской армии, бронежилетов и металлических шлемов (касок). Если шли в рейды, то все документы, удостоверяющие личность, оставались в расположении части. Вместе с афганцами принимали участие во всех боевых операциях, находясь постоянно рядом. На то они и советники. А вот что касается медицинского обслуживания, то в 8 пехотной дивизии, где служил подполковник Буратынский советник главного врача распоряжением главного военного советника генерал-полковника Вострова Н.К. находился в медпункте г. Кабул и обслуживал советнический аппарат Министерства обороны Афганистана (так называемый «Четвертый блок»). То есть советские врачи и санинструкторы на боевые задания не ходили. Поэтому те, кто действительно участвовал в боевых операциях, в случае тяжелого ранения, могли рассчитывать и надеяться только на себя, Господа Бога и скорейший прилет «вертушки». В лучшем случае рядом с тяжелораненым мог оказаться малограмотный, плохо обученный афганский солдат-фельдшер. Советникам, скажем так, не рекомендовалось, а попросту запрещалось стрелять в душманов, применять оружие можно было исключительно в случае «непосредственной угрозы собственной жизни». А между тем в обязанности советников входило очень многое. В частности Александр Буратынский отвечал за организацию боевого поражения при проводке моторизованных колонн в отдаленные районы страны. Как правило это боевые переходы, каждый продолжительностью от 10 дней до нескольких месяцев. А между ними несколько дней отдыха. Семья жила тут же, в Кабуле. Каждый раз, уходя практически в неизвестность, сердце болело не за себя - за родных, которые все эти долгие дни и ночи ждали его возвращения. Живым. Из 27 советников в пехотной дивизии, с которыми Александр Буратынский бок о бок прослужил все два года в Афганистане, погибло девять человек. Каждый третий... Согласитесь чрезмерно высокая цена. Он видел смерть многих. Сам чудом остался живым, хотя каждый раз мог оказаться на месте своего погибшего друга. Но судьба его хранила и случай, порою нелепый спасал, уводил от гибели. Сколько раз он рисковал и находился на грани, на волоске от смерти? Наверное, до конца это не осознает и сегодня. Подполковник Александр Буратынский просто выполнял свой долг, как и его товарищи. Может поэтому и такие большие, невосполнимые потери, потому, что колонны техники и люди отправлялись в рейды только после предварительной разведки и работы, которую выполняло его подразделение.
Воспоминания об этой стране связаны у Александра Буратынского, как правило, с очень сильными впечатлениями. Среди них боль от гибели своих товарищей, разочарование от порой бездарного руководства командования, предательства афганцев, которым по долгу службы он оказывал помощь, много раз рискуя своей жизнью Однако, в ярком калейдоскопе его воспоминаний были и случаи другого рода. Например, самый сладкий и крупный в своей жизни виноград, самый душистый и сочный гранат и самые вкусные фрукты он пробовал именно в Афгане, в долине реки Аргандаб под Кандагаром. Это поистине райское место среди безжизненной пустыни Регистан. Там бы жить и жить. Но в те годы там, в основном, убивали.
Очень интересен его рассказ о Кяризе подземной реке. «Афганистан страна настолько своеобразная, что порой даже оторопь брала. В пустыне под Кандагаром я как-то заметил извилистую цепь небольших бугорков, выступающих над поверхностью на полметра, не больше. Оказалось это колодцы глубиной 4-5 метров, расстояние между которыми составляло в среднем 500 метров. Под землей все колодцы соединялись общим тоннелем, высотой 1-1,5 м. Этот тоннель в свою очередь являлся руслом подземной реки. Все это гидросооружение, выполненное довольно глубоко под землей исключительно вручную, было предназначено для того, чтобы летом эта рукотворная подземная река, собирающая грунтовые воды с прилегающей территории, не пересыхала. Вот в этих кяризах часто прятались духи. Как-то раз, проезжая мимо такого колодца надумали мы освежиться, набрать воды. Наклонившись, увидели, как шевелятся на дне колодца люди. Это были душманы. Они открыли огонь, но промахнулись. Те, кто ранее спускался на дно подобных колодцев, рассказывал, что там, под землей много интересного. От основного русла подземной реки уходят в обе стороны небольшие тоннели и ниши, в которых прячутся люди, хранятся запасы продовольствия и боеприпасов. Это целый поселок, скрытый под землей. Такие кяризы были разбросаны по всей территории страны, особенно в ее пустынных областях».
«НАГРАДНОЙ ЛИСТ Буратынский Александр Денисович, Советник начальника артиллерии 8 пехотной дивизии. Представляется к награждени орденом «Красная звезда». Ранее не награждался.
В Демократической республике Афганистан с марта 1986 года. За это время зарекомендовал себя с положительной стороны. В профессиональном отношении подготовлен хорошо. Имеет богатый практический опыт в вопросах боевого применения артиллерии и умело передает его подсоветному. С подсоветным установлен деловой рабочий контакт. Всю свою деятельность направляет на улучшение боеспособности и боеготовности артиллерийского полка и подразделений дивизии. Дисциплинированный, трудолюбивый, исполнительный офицер. Участвовал в период с марта 1986 года по настоящее время в девяти боевых действиях против мятежных бандформирований в провинциях Пактия, Пактика, Герат, Кандагар, Кабул общей продолжительностью 176 суток, проявляя при этом высокое самообладание, мужество и героизм. Так, в ноябре 1986 года, в период проведения боевых действий в районе Кандагар при сильном минометном обстреле наблюдательного пункта дивизии для обеспечения безопасности все советники были отправлены в район командного пункта. Подполковник Буратынский А.Д. остался на НП, оказывая практическую помощь подсоветному, лично корректируя огонь артиллерии, добился поражения огневых точек мятежников и обеспечил успешное продвижение пехотных подразделений для выполнения боевой задачи. В октябре 1987 года на боевых действиях в районе Махмудраки, в период обострения обстановки, командир дивизии принял решение о приближении управления к подразделениям, действующим в первой цепи. Подполковник Буратынский А.Д. убыл с ним на ПКП, который был развернут на удалении до 100 метров от линии соприкосновения с противником. Под сильным обстрелом противника из реактивных установок, минометов и стрелкового оружия, рискуя жизнью, оказывал помощь подсоветному в управлении огнем артиллерии, тем самым обеспечил выполнение боевой задачи дивизии. Работает над повышением своего идейно-теоретического уровня. Активно участвует в общественной жизни коллектива советников. За период пребывания в должности советника начальника артиллерии дивизии силами артиллерии уничтожено 1570 мятежников, 7 реактивных установок, 16 машин с боеприпасами, разрушено 47 инженерных сооружений противника, подготовлено на курсах 38 офицеров из числа солдат и сержантов, освоена стрельба новыми видами боеприпасов с дистанционными взрывателями. Морально устойчив. Свой воинский и интернациональный долг выполняет с достоинством и четью. Политику КПСС и Советского правительства понимает правильно. Вывод: «За успешное выполнение задания по оказанию интернациональной помощи ДРА достоин награждения орденом «Красная Звезда». Советник командира и НШ 8 пехотной дивизии подполковник Степанов. 27 октября 1987 года.»
Из воспоминаний сержанта, пожелавшего остаться неизвестным. Заметки по поводу «особенностей афганский моды».
«Наши ребята в Афганистане проявляли чудеса выдумки и находчивости. От того, как хорошо и продуманно они подготовятся к боевому заданию, во многом зависела их жизнь. Чем больше ты берешь с собою боеприпасов (гранат, патронов, мин и т.д.), тем большая вероятность в случае окружения остаться живым. Чтобы компактно и удобно уложить и унести на себе все это неимоверное количество боевого снаряжении, бойцы сами придумали новую деталь обмундирования под названием «Лифчик». Это было специальное приспособление, которое одевалось по методу женского лифчика на грудь, а на спине надежно крепилось или завязывалось. Изготавливали мы их из крепкого материала (парашютной ткани, брезента и т.п.). Кстати, афганцы, увидев такие лифчики на наших бойцах, тут же приняли их себе на вооружение. Порой встречались подлинные произведения военно-швейного дизайна, в которых было продумано все до последних мелочей (хотя, согласитесь, на войне мелочей не бывает, и порой, именно они являются решающими в экстремальных ситуациях). Один раз я чуть было не подрался с другом из-за такого лифчика, найденного на убитом «духе». Он был сделан их кожи, украшен медными бляшками не снаряжение, а произведение искусства, но, самое главное, этот «лифчик» был очень удобным и вместительным. Как правило, в него умещалось несколько магазинов для автомата, несколько гранат, много другого оружия, одним словом, солидный боевой комплект для ведения боя. Наши ребята позже изобрели еще специальные сумки наподобие плоских рюкзаков, которые крепились к спине. Все это тоже предназначалось для размещения боеприпасов. Чем их больше тем ты дольше в случае боя сможешь продержаться. А случаи такие были и достаточно часто. В целом мы, уходя на задание или в рейд, несли на себе груз более 60 кг. Это обязательный набор. Помимо этого каждый одевал на себя уже свои, доморощенные изобретения типа лифчика или рюкзака. Все это было продиктовано жесткими условиями войны. Когда в часть приходило пополнение, командир, как правило, тут же на летном поле отбирал, вернее, отбраковывал тех, кто, на его взгляд явно не выдержит предстоящих боевых и физических нагрузок. Обычно это 2-3 новобранца, которых отправляли служить на кухню, на свинарник или на другие обслуживающие работы. Все это делось в гуманных целях, исключительно для уменьшения неизбежных людских потерь. Но и отношение к ним было тоже особое. Знаю случаи, когда вновь прибывший сразу заявлял - я пойду в скотники. И после этого все два года служил рядом со свиньями. Как правило, они жили своей, обособленной жизнью, они ,даже питались отдельно. Но до сих пор помню случай, когда один боец, отбракованный командиром на вспомогательные работы из-за своего субтильного телосложения, самостоятельно, без ведома командира удрал на последнем, уходящем на рейд БТРе «на войну». И только пройдя крещение боем, он получил полное право быть наравне с теми, кто постоянно рисковал своей жизнью, уходя в боевые рейды. Может кто-то подумает, что у нас была дедовщина, и царило неравенство между солдатами. Да, дедовщина у нас была, но своя, афганская. Она проявлялась совершенно по иному, чем в Союзе. Если там старший по званию унижал младшего или новобранца, то здесь, рядом со смертью, все было наоборот. Старшие, «деды» оберегали и делали все для того, чтобы не подвергать ненужному риску необстрелянный молодняк, чтобы они без их ведома, или крайней необходимости не лезли на рожон под пули. Ну а если попадался такой отморозок, который считал себя то его быстро ставили на место сами же деды. Я считаю, что для меня лично Афган жестокая школа, без которой я бы не стал тем, кем являюсь сегодня.»
Афганское время 16 часов
Исмаил Мустафаев.
Как все начиналось. Шоферская карьера началась у Исмаила Мустафаева еще до армии. Семья жила небогато в небольшом приграничном городе. Он помнит, как в конце 1979 года, после ввода советских войск в Афганистан, работники военкомата Намангана ночью по тревоге мобилизовали в армию так называемых «партизан» - мужчин, прошедших срочную службу и находившихся на тот момент в запасе. Их поднимали с постели, грузили в большие «Икарусы» и срочным порядком, выдав форму и оружие, отправляли в Афганистан. Исмаил начал свою службу водителем у генерал-майора Александра Агудова заместителя командующего по тылу. Генерал не жалел себя, полностью отдаваясь службе, несколько раз переболел гепатитом. Когда его комиссовали, на его место прибыл новый начальник со своим водителем, а рядовой Мустафаев пересел за руль грузовой машины. Собственно, именно таким образом, в один из дней, будучи водителем большегрузного КАМаза, вместе с очередной партией призывников и «партизан» он и попал в Афганистан. Его полевая дивизия находилась в городе Кундуз, там же и 149 й артиллерийский полк и военный аэродром. Эти объекты располагались на возвышенном плато над городом, который раскинулся в долине. Исмаил неплохо владел узбекским и таджикским языками, которые схожи с наречиями местного населения, поэтому иногда ему даже приходилось выполнять роль переводчика. Но в основном он крутил баранку КАМаза, из порта Шерхан в Кундуз и обратно. Груз был мирным лес, уголь, продукты, гуманитарная помощь и т.п. По официальным сообщениям мы помогали афганцам в строительстве новой жизни и борьбе с мятежниками, а между тем мы помогали людям, которые очень недоброжелательно относились к нам. Дело доходило до того, что каждый раз, проезжая через город или кишлак, водители старались проскочить его как можно быстрее. Например, когда автоколонна двигалась мимо скот базара, расположенного на окраине Кундуза, то со стороны базара, прямо из толпы, ее обстреливали. Как правило, колонна обычно представляла из себя 60-70 КАМазов и 2-3 БТРа в голове и в хвосте, а в воздухе обязательно пара вертолетов. Дороги узкие. Случись перестрелка или авария, колонна останавливается, а значит - тут же перекрывается все движение. А это отличная мишень для прямого ее расстрела. Вот и получалось, что афганцам (как будто мирным гражданам) можно было в упор расстреливать советские машины и солдат, а нашим ребятам по приказу командования было запрещено открывать огонь. На этом базаре всегда было очень много народу, поэтому считалось, что в случае перестрелки могли пострадать десятки ничем не повинных людей. Как же поступить? Русский, как известно, долго терпит, но быстро запрягает. Поэтому, в скором времени наши танки и БТРы сравняли с землей злосчастный базар. Но и после этого «мирные афганцы» не успокоились. Обстреливать проходящую по городу колонну машин стали из окон и чердаков жилых домов. Вообще Кундуз остался в памяти Исмаила, как город очень агрессивный. У тех, кто там служил, сложилось даже такое понятие афганское время 16 часов. Дело в том, что после 16-00 было крайне небезопасно находиться вне территории гарнизона. Если давали задание перевезти грузы в другие города или кишлаки, продолжительность пути рассчитывалось таким образом, чтобы к 16 часом непременно быть на месте и, не приведи Господи, остановиться или заночевать вне расположения советских частей. Позже 16 часов никто не выезжал из гарнизонов. Все самолеты и вертолеты, которые размещались на аэродроме Кундуз, к этому времени дружно поднимались в воздух и улетали в Союз. А утром возвращались обратно. Исмаил вспоминает: «Мы все время чувствовали, что находимся под прицелом. Когда довелось служить в кишлаке Кишим, случай произошел. Наш гарнизон размещался на небольшом плато, которое примыкало к почти отвесным горам. Помню, как на 7 ноября наш командир, лейтенант Тарасов, построил всех на плацу. Он хотел поздравить личный состав с праздником. Внезапно с гор по строю ударили из гранатомета. К счастью, никто не пострадал, но торжественного поздравления не получилось. Надо отметить, что у душманов оружие и техника были хорошим, в основном американское. Но сначала они не умели с ним обращаться. Это уже потом их научили иностранные советники. Что касается методов ведения боя, то в основном душманы действовали исподтишка, внезапно. Во время рейдов, когда отбирали у населения оружие (а они его очень любят, мальчишки воспитываются на культе оружия), чего только не находили. Встречались поистине уникальные экземпляры времен октябрьской революции - 3-х линейки, карабины, револьверы и даже крошечные дамские пистолетики, которые запросто помещаются в сигаретной коробке. Афганцы народ многонациональный, воинственный, в стране культ племен, которые враждуют веками. Часто командование советских войск помогало местному населению оружием для охраны и обороны от нападений душманов. На самом деле они воевали и с «мятежниками» (то есть между собой), и с русскими, и между племенами. Убивали людей, отбирали имущество, скот. Не случайно после ввода советских войск население страны разделилось на «наших» и душманов. Поэтому те, кто провозгласил поддержку нового режима, просили помочь оружием и техникой, чтобы на самом деле обороняться и разбираться с давнишними личными врагами. Я два года прослужил в Афганистане рядовым. Слава Богу, судьба миловала ни ранений, ни контузий. Правда от гепатита не уберегся. Когда после окончания срочной службы возвращался домой, в Союз, то смог уехать только на третьи сутки. Военные самолеты переправляли, прежде всего, раненых и больных. Представьте себе большой самолет, внутри которого убраны сидения и все пространство оборудовано стеллажами для носилок в 6 рядов высотой. С горем пополам улетел в Термез на вертолете, а когда попал на железнодорожный вокзал, впечатление, как в кино про войну вокруг одни военные, с оружием. Все вагоны забиты раненными и больными гепатитом. Билетов нет на несколько суток вперед. Помог какой-то майор. За приличное вознаграждение он предложил место на грузовой полке в купе, в котором ехали четыре больных гепатитом в тяжелой форме. Несколько слов хочу сказать о взаимоотношениях между людьми там, в Афганистане. Со мной служили призывники очень многих национальностей. Помню, одно время бок о бок жил с ребятами из Мукачева, которые разговаривали, в основном, на украинском. Но мы прекрасно понимали друг друга. Или еще пример, когда прислали в часть новобранцев- таджиков, они даже русский толком не знали. Ребят, что называется, сняли прямо с гор. Ничего, постепенно все стало на свои места, и служба у них наладилась. При этом даже мысли не возникало о чьем- то превосходстве или ущербности. Все были равны. Национальных разборок между нами никогда не было, как и дедовщины. Там была война. Мы все делали одно большое дело, были одной семьей, в которой каждый заботился и тревожится не только о том, чтобы выжить самому, но и не пострадали товарищи. Так и жили, так и служили. Война давала одинаковые шансы оставаться людьми, какой бы национальности или веры ты не был.
Живой, награжденный посмертно.
Павленко Леонид Евгеньевич
«Награжден Орденом Красного Знамени (посмертно)». Несмотря на такую запись в архивных наградных документах, Леня Павленко живет и работает в Керчи. Более того, о своей награде не подозревал долгие годы. Но давайте по порядку. После окончания Керченского ПТУ №9 Леонид добровольно ушел в армию, несмотря на то, что имел законное право на 5 лет отсрочки по брони. Служил в Сибири. Но спустя год, в начале 1980 года солдатская судьба рядового Павленко круто изменилась. Его военную часть по тревоге подняли и спешным порядком на самолетах перебросили в Афганистан. Гарнизон был разбит прямо в поле. Жили в палатках и даже в БТРах. .Зима. Холод. Неустроенность. Совершенно чужая страна. Раз в неделю доставляли полевую почту. Продукты хранились в ямах, укрытых тентами. По первому времени даже полевой кухни не было. Госпиталь также был оборудован в палатке. Это уже потом стали присылать из Союза щитовые домики, а в начале просто палатки и все. В то время мало кто слышал об Афганистане. Леонид оказался не просто в другой стране. Его окружали совершенно другие люди. Он на себе остро ощущал враждебное отношение ко всему, что с детских лет было дорого его сердцу, его мировоззрению. Первое впечатление об Афганистане все новое, интересное и, главное, страха не было, в основном любопытство. Во всем - восточный менталитет, как правило, чуждый тем идеалам, на которых выросли наши ребята. Например, для местных жителей самый простой и довольно распространенный способ добыть деньги отобрать у другого. Мальчишки с детства воспитываются на культе силы, а игрушками, зачастую, служит настоящее оружие. Здесь другая логика, часто не приемлемая для нашего понимания. Чужая страна, чужой народ все чужое. И среди всего этого враждебного окружения 18-20-летние мальчишки, толком не знающие ни жизни, ни тем более, войны, которая оглушила их своей жестокостью. Служба поначалу проходила довольно спокойно. Его взвод охранял дорогу Кабул Баграм, где был расположен крупнейший военный аэродром. Туда самолетами прибывали грузы, отправляемые в Афганистан. Дорога проходила в основном по горной и холмистой местности. Железные дороги отсутствовали. Все грузы из нескольких аэропортов перевозились по большей части автотранспортом. Чтобы обеспечить постоянную охрану вдоль главных магистралей через каждые 15-20 км были оборудованы постоянно действующие блокпосты, на которых несли службу 2-3 БТР и около 30 военнослужащих. Они располагались, как правило, в 2-3 км от кишлаков и других населенных мест. До появления советских войск, в стране практически отсутсвовали регулярные войска, и афганская армия как таковая не была сформирована. Весной 1980 года начались серьезные столкновения наших войск с мятежниками - афганцами. Всего в Афганистане Леонид Павленко отслужил 8 месяцев с января 1980 года, когда война только разворачивалась и до августа, когда был тяжело ранен. Ему едва исполнилось 19 лет. За эти долгие 8 месяцев Леонид участвовал в полутора десятках рейдов. Четырежды был представлен к награде, но каждый раз его не утверждали, и наградные листы возвращались. Последний рейд, в котором он принял участие, был организован по данным нашей разведки. Ожидался караван с боеприпасами из Пакистана. В пешем переходе по прочесыванию местности участвовало несколько видов войск, а также спецподразделение. Внезапно началась перестрелка. Его взвод, а это два десятка человек, принял на себя основной огонь. По рации вызвали подмогу и вертолеты. На исходе боя, когда душманы уже практически выдохлись, Леонид получил тяжелое ранение в живот. Ребята оттащили его вниз, где было не так горячо, а сами продолжили бой. Как забирал вертолет, он помнит с трудом. Из Кабула, где ему была оказана экстренная помощь, перевезли в Ташкент и там долгих три месяца госпиталей. В Союз Леонида Павленко доставили без сознания, в очень тяжелом состоянии. Он был почему-то только в нижнем белье и без документов. По мнению Леонида Павленко, этот факт имеет свои объяснения. Дело в том, что в рейд бойцы уходили без документов и знаков различия все оставалось в части. Так случилось, что прямо с боя он попал в полевой госпиталь, где ему оказали первую помощь и, не долго разбираясь, как очень тяжело раненого отправили в Союз. Все это время он находился без сознания, с одной справкой. Ни военного билета, ничего, удостоверяющего личность, при Леониде Павленко не было. Более того, случилось так, что в части, где служил рядовой Павленко, его посчитали погибшим и посмертно представили к награде- Ордену Красного Знамени. Вообще в те годы мало кого награждали, тем более тех, кто возвращался из рейдов живыми. Рядовому составу вручались обычно медали, а офицерам ордена, как правило, посмертно. О награде Леонид Павленко не подозревал до 1990 года. И только после вывода советских войск из Афганистана, когда завеса таинственности и секретности на многое, происходившее в те годы, спала, пришел запрос в военкомат, а 2 месяца спустя, был доставлен и орден Красного Знамени, которым был награжден Леонид Павленко за выполнение своего интернационального долга в Демократической Республике Афганистан. Сам Леонид считает, что ничего особенного он не совершал просто честно служил, как и многие тысячи таких же солдат. Получив тяжелое ранение, он долгое время наотрез отказывался оформить инвалидность. Но годы и болезни все же взяли свое, и инвалидность он все-таки оформил. Сегодня Леонид Павленко трудится в большом и дружном коллективе, женат, имеет детей. Все у него сложилось так, как мечталось когда-то, в далекой стране во время перерывов между боями и рейдами. Об Афганистане вспоминает неохотно. Память болит Ничего с этим не поделаешь
|
|||
