Автор заранее предупреждает о том, что все действующие лица и сюжет книги вымышлены и не являются реальными. Однако не исключает и того, что случайные совпадения возможны. Жизнь, сами знаете, вещь непредсказуемая. 

Дорога плавно спускалась с горки, делая небольшой поворот.

Я отчетливо поняла, что уже не справляюсь с ускорением. Ролики на ногах перестали мне подчиняться и стремительно несли моё тело по узкому тротуару вниз. За поворотом внезапно я увидела у края мостовой, в тени деревьев, огромную черную машину. 

От страха и беспомощности как-то по-детски зажмурила глаза.

В голове пронеслось: «Все, Дуся, это твой катафалк».

И в то же мгновение я почувствовала удар, сделала немыслимый кувырок в воздухе и тут же врезалась головой в лобовое стекло. Раздался неприятный скрежет по железу и звон разбитого стекла.

- Всё. Влипла, – прошептала я и замерла, раскинувшись на капоте «моего катафалка», не открывая глаз. Со стороны всё выглядело так, как будто я пытаюсь вскарабкаться на эту громадину.

- Твою мыть! – Донеслось откуда-то сбоку.

Я почему-то отметила про себя, что именно – «мыть». Услышав этот выдох, произнесенный с таким отчаянием, открыла глаза и сквозь целое (!) лобовое стекло крутой иномарки увидела, как на меня таращится какой-то лысый мужик.

В голове выстроилась логическая цепочка: «Если на нем ещё и малиновый пиджак, а на пальцах золотые гайки, то точно - хана мне. По гроб жизни не расплачусь».

Но глаза у дядьки были совсем не злые, а почему-то удивленные. Пиджака тоже не было. Только пестрая рубашка, небрежно застегнутая на пару пуговиц в области пупка, плотно сидела на его загорелом торсе. Что касается золотых цепей на шее и перстней на пальцах – они тоже отсутствовали.

Он как-то боком выпал из необъятного салона иномарки, подскочил ко мне и начал стаскивать с капота:

- Что ты делаешь!

- Это что вы себе позволяете? – Попыталась я отмахнуться и чуть не угодила мужику в голый  череп гантелью. И только сейчас вспомнила, что мои руки сжимают две килограммовые гантели мертвой хваткой.

Мужик от моего натиска даже опешил:

- Это кто себе что позволяет? Врезался в мою машину! Размахивает гирями! – Он отскочил от меня и почему-то погрозил пальцем.  

- Отпустите меня! Справлюсь сама! – Дернулась я и съехала с капота, как с горки. Но подняться на ноги почему-то не смогла, а так и осталась сидеть на земле у машины.

 - Что-то мне не того…

Мужик глянул на меня и изменился в лице. Похоже, перепугался.

- Послушай, у тебя кровь. На лице… У вас…

Но в этот момент я как-то мягко и безвольно проваливалась в какую-то темную и глухую  яму. Его голос стал звучать всё глуше, как бы отдаляясь.

Сеня, умница, сумел-таки привести в чувство нового гостя. Через час он уже сидел, потом встал самостоятельно. Но всё равно было видно, что без посторонней помощи ему ещё очень тяжко.

Я поручила Сенечке довести мужика до нормальной кондиции в срок минимум до утра. Вадим наше доверие подтвердил хрустящей купюрой – на непредвиденные расходы в деле излечения брата от явно алкогольного отравления. Погрузив на себя его почти безжизненное тело, Сеня грузно спустился по крутой лестнице (как она выдержала, бедняжка!) и бережно, но крепко поддерживая его за плечи, фактически переволок мужика к себе во двор, вернее, в свою любимую беседку – поистине райское место. 

Всё, теперь я была спокойна. Завтра утром нам вернут его в целости и сохранности, свеженьким и трезвым.

Однако спустя минут десять, по – видимому, обнаружив чужого дядьку в беседке и приняв его за очередного собутыльника её благоверного (что в принципе соответствовало действительности), последняя Сенина сожительница, которая, как и все предыдущие, считала себя его женой, подняла крик на всю улицу. Сеня в ответ что-то прорычал. Та не унималась. Послышался грохот тазиков и ещё чего-то железного, потом звон разбитого стекла.

Лениво залаяла собака, которая уже привыкла к разборкам хозяев. Вернее, крику очередной и, судя по всему, временной хозяйки. На её собачьей памяти это была уже третья женщина в доме. Покричит и смирится. Или уйдет, как и все предыдущие. Придет другая.

Спустя четверть часа к соседскому дому подъехало такси, хлопнули дверцы и стало тихо. Сеня и брат Вадима отбыли в неизвестном направлении. Вполне вероятно, в сторону лодочных гаражей, на берег моря.

Тем временем я решила учинить допрос своему новому знакомому.  Для этого не стала ходить вокруг да около, а спросила в лоб:

-Ты мне объясни, что намерен искать.

- Честно?

- Хотя бы наполовину, чтобы я поняла.

Для пущей убедительности я крепко уперла свои кулачки в щуплые бока и стала надвигаться на него всей своей 45-килограммовой массой. Смешная, право.

- С чего начнем? – Он даже немного растерялся от моего натиска.

- Не тяни. Начинай сначала. Вечер теплый, долгий, спешить до вторника никуда не надо. Спать неохота.

Он почему-то улыбнулся:

 - Когда ночью двое взрослых людей не хотят спать, они занимаются… Сама знаешь чем.

- Да ты, оказывается, пошляк! Не ожидала… Короче, не заговаривай зубы! Нечего отвлекаться. Рассказывай всё! Начинать можешь хоть с конца, хоть с середины – я пойму. Главное, рассказывай, я должна знать, что происходит вокруг меня, что ты собрался искать. Иначе – выметайся ко всем чертям!

 Он закурил, откинулся в кресле и стал внимательно, изучающе разглядывать меня, слегка прищурив глаза.

«Сейчас начнет гнать пургу. Наверное, про какие-нибудь долги или про наследство. Ну-ну, трави».

Вадим, как будто прочитав мои мысли, гася сигарету в пепельнице, произнес:

- Хорошо. Согласен. Если ты будешь мне помогать, то имеешь право знать, что я намерен искать. Речь идет о наследии.

Он именно так торжественно и сказал «О наследии!..». И опять замолчал. Я ждала.

- Давай вспомним историю. Как ты относишься к белогвардейцам и казакам?

- Которые против красных?

- Они самые.

Помолчав, я ответила, глядя на кончики своих пальцев, как будто внимательно разглядывая несуществующий маникюр:

- Я никого не оправдываю и никого не осуждаю. Ещё неизвестно, каких бы мы дров наломали, живи в те годы. Хотя в последнее время появилось много разных толкований истории. У каждого деятеля - своё. Думаю, что правильнее было бы судить поступки по их мотивам и последствиям.

- Как это?

- Справедливо - несправедливо, подло или честно, по любви или за деньги. Так же, как и сейчас, мы выясняем свои отношения в семье, в коллективе, короче, в обычной обстановке, в быту. Масштабы истории мне никогда не были понятны до конца. Всё в этой жизни делают обыкновенные люди. Скажем так, их руками, при их участии. История делается обывателями и не всегда и совсем не обязательно вождями или лидерами. Может, это как-то книжно звучит, но это я так думаю. И среди белых и у красных было много подлецов и героев.

Он по-прежнему рассматривал меня, глядя с интересом, но как-то отчужденно, как будто я - какой-то экземпляр. От этого я почему-то смутилась.

- Честно признаюсь и сама это прекрасно знаю, что я страшная трусиха. И поэтому, наверное, если бы всё это происходило вокруг меня, точно - залезла бы в свою норку и не высовывалась. Кто знает… Так что искать будем?

Совершенно спокойно, не меняя выражения лица, Вадим ответил, закуривая новую сигарету:

- Клад.

- Примерно так я и подумала. Большой?

- Мешка два.

- Отлично! А чей клад?

- Мой. Если я ищу, значит, мой.

- Я спрашиваю, кто раньше был хозяином того, что ищешь.

- Те самые белые и казаки. Одним словом, это была казна, вернее, часть золотого запаса армии Врангеля.

- Круто. Масштабно. Я бы сказала – эпохально! Одного не пойму – при чем здесь я? Оно тебе надо - делиться с кем-то? Или его там столько, что хватит всем?

Он чуть не поперхнулся от дыма (а может, от жадности?), но ничего не ответил. Я продолжила:

- А куда ты будешь девать своего брата - компаньона? Похоже, он тоже за этим явился сюда. Хотя, брат - дело святое. Я-то здесь с какого рожна?

Чтобы Вадим скорее прокашлялся, я со всего размаха ударила его кулаком в спину. Он благодарно глянул и, чуть отдышавшись, сказал, улыбаясь:

- Относительно тебя у меня появились интересные мысли и даже планы…

Он задумался и неожиданно, как мальчишка, сморщил нос. Снова закурил.

Да сколько можно курить!

Помолчал. Я его не торопила. Мне было любопытно, что же он такого интересного напоёт мне в следующую минуту.

Однако такого продолжения темы, честно говоря, не ожидала. Хорошо, что было уже довольно темно, к тому же Вадим отвернулся (никак смутился, стервец!) и поэтому не увидел моего обалдевшего выражения лица.

- Мне всегда очень нравились женщины с рыжими волосами. Моя жена рыжая, правда, крашеная. У мамы была копна рыжих волос, но своих. Она не была красавицей, но слыла  редкой умницей. Многие, кто её плохо знал, думали, что она ворожит, наводит порчу, короче, занимается всей этой белибердой. Они совсем её не знали…

По-видимому, что-то вспомнив, вздохнул.

- Она рано ушла. Помогли… Добрые люди…

Замолчал и опять потянулся за сигаретами. Я молча ждала, когда он закурит, сделает несколько затяжек… Спустя пару минут продолжил:

-  Я помню её. Маленькая, похожая на подростка.

Тут он посмотрел на меня. Я кожей почувствовала его пронизывающий взгляд, как будто Вадим увидел меня не утром, а только сейчас. Моментально поняла, о чем он подумал, и отшатнулась:

- Ты так не шути. У нас разные мамы. И вообще - ты это ты... А я…

Он продолжал молчать, уставившись на меня:

- Но она отсюда родом. Родилась где-то здесь. Точного адреса дома не знаю, но на нём есть наш вензель. Вернее, на воротах дома. А её мать, моя бабка, польская  еврейка, тоже рыжая и маленькая, родила ребенка в 16 лет от заезжего кубанского казака. Как это говорят – принесла дитя любви в подоле. Отец её проклял, но вскоре его самого расстреляли советы, когда вошли в город. А её мать тоже умерла - от тифа. И осталась моя бабушка одна с дитём в этом кошмаре. После двадцать пятого года вышла замуж за инженера, и они вскоре перебрались в Киев. Там и родилась моя мама.  

- Ты хочешь сказать, что…

- Вот именно. Не исключаю, что мы с тобою родня. Сегодня утром в машине я никак не мог отделаться от наваждения, что знаю тебя, причем знаю очень давно.

Когда брат- спелеолог дернул за веревку, чтобы мы тянули наверх сумку, я думала - сердце моё выпрыгнет из груди.  Но сумка на вес была что-то подозрительно легкой.

Следом за нею над землей показалась и голова Стасика - мордасика.

Его слова повергли нас в который раз за сегодняшний день в шок.

- Там ничего уже нет. Ящик есть, но он пустой. Я все дерьмо перерыл вот этими руками. - И он протянул свои грабли почему-то ко мне. Мы все дружно отшатнулись. – Всё обшарил, но ничего не обнаружил.

– Не может быть! – Прошептали мы в один голос, на выдохе.

- Что ж, братец, если ты мне не веришь. Тогда твоя очередь – полезай, давай сам. Не все же мне одному говно месить под землей. – Устало сказал он и побрел  опять к морю. Мыться по новой.

Но первым решил полезть Сеня, однако застрял на глубине около метра. Мы его еле вдвоем вытянули обратно. Сели передохнуть. Покурили.

- Что будем делать?

 - Я полностью доверяю своему брату, но пока мы все не обсмотрим – поиски не прекращать. Согласны?

Мы понуро кивнули головами. Так опрометчиво мы решили, наверное, потому, что  тогда ещё не знали, чем все это закончится.

Вадим обвязал себя веревкой и начал спускаться вниз. Двигался он очень осторожно, брезгливо касаясь обеими руками шершавой поверхности стен колодца. Если бы он видел свою сосредоточенную физиономию, думаю, не узнал бы сам себя. Но он мужественно продолжал спуск. Вскоре я услышала специфический всплеск. По – видимому, наш второпроходец  достиг дна колодца (лавры первопроходца уже достались Стасу). Судя по движению веревки, двигался медленно и очень осторожно, всё время поддергивая её за конец.

Через минут двадцать вернулся Станислав, в мокрой, но уже более- менее чистой одежде. От него уже не так разило канализацией.

- Неужели полез? Сам?

- Нет с подружкой. – Пробурчал Сеня.

- Постойте! А это идея. Я маленькая, смогу запросто пролезть, там, где вы, здоровые мужики, не помещаетесь. Вот поднимется Вадим, расскажет, что там он увидел. И ты мне сейчас всё-всё расскажешь. Ведь пацан нашел где-то этот золотой.

 - Я тоже нашел. Ещё три. Но больше ничего. Всё обшарил вокруг.

- А ведь мальчик ничего специально не искал. Я его осторожно об этом расспросил, когда вез его с Лизаветой домой. Он твердил, что монета лежала уже на ящике и так красиво блестела, вот он её и взял себе.

- Предположим, что это так. Но тогда где же ещё два ящика? Ведь всего их было три. Так в бумагах сказано.

- Дуся, а почему ты не допускаешь, что они в той спешке сумели заменить и спихнуть в эту яму только один из ящиков?

- Возможно. Тогда два других – действительно покоятся с миром на дне морском. А что, если этот колодец имеет какие-то тайные ниши и лазы, как в тех кяризах. Ведь Вадим уже довольно долго сидит под землей. Кстати, что-то он задержался там. Полезу - ка теперь я. Проверю что там и как. Я думаю, ему со мною станет веселей, а мне не так страшно одной, ведь он там.

Мы дернули за веревку. Но ответного движения так и не дождались.

Ребята не успели мне возразить, да, похоже, не очень-то и хотели. Видно, думали, струшу и сама откажусь.

Однако, сказав «А», я решилась и, не говоря ни слова, привязала себя ещё одной веревкой, решительно вытащила небольшой фонарик из сумки и юркнула в дыру, не принюхиваясь, не присматриваясь, не вникая в детали того, куда падаю.

Или мы уже попривыкли к этому зловонию, или я с перепугу ничего не воспринимала, но запахи меня уже так не беспокоили. Разве что как-то глаза начали слезиться, а в горле слегка запершило.

Я быстро достигла дна колодца. Оно было покрыто чем-то  вязким, липким и тягучим. Интересно, что же тут так смачно всплеснулось, когда сюда спустился Вадим? Приглядевшись, увидела опрокинутый ящик, а за ним – ход в сторону, куда и тянулась его веревка.  Высотой эта дыра был сантиметров семьдесят.  Идти на корточках, низко пригнув голову, было очень неудобно. Я постоянно билась макушкой о свод лаза, поэтому пришлось ползти почти на животе, скажем так – на четвереньках.

Да, не умеют у нас делать, как в Афгане – повыше да попросторнее. Дно лаза постепенно шло вверх, и получалось так, что я все время поднималась по немного наклонной поверхности вверх. От этого пространство, то есть нора, по которой я упорно ползла, постепенно становилась всё уже и ниже.

Я старалась не смотреть по сторонам. Только вперед, туда, куда светил луч фонарика. Чтобы не бояться, и ни о чем не думать, про себя читала раз за разом «Отче наш» - ничего больше в голову не шло. Если бы я знала какие другие молитвы – читала бы и их, но к своему стыду это была единственная молитва, которую я знала всю и могла произнести без запинки.

С младых лет я панически боялась всяких разных земноводных тварей, ползучих, паукообразных, не говоря уже о мышах и крысах. Одним словом, классическая трусиха, впрочем, как и все нормальные женщины.

Тупо продвигаясь вперед, я, старалась не обращать никакого внимания на свои ощущения. А между тем всей своей спиной чувствовала, как по ней ползет какая-то гадость, оставляя за собою мокрый и липкий след. Мне казалось, что если бы я вздумала стряхнуть с себя эту мерзость, то моя рука, наверняка, так бы и застряла в этом уже довольно узком пространстве, зажатом со всех сторон камнями и землей.

Несколько раз перед моим носом пробегали то ли мыши, то ли крысы – я от испуга так и не смогла разглядеть. Они, не спеша, по-хозяйски всё внимательно просматривали своими черными глазами – бусинами. Возможно, это были мелкие мышки, но у страха, сами понимаете, глаза – ого-го какие! Поэтому я, увидев их, принимала, как минимум за крыс - мутантов размером с собаку.

 А что вы хотите от хрупкой, беззащитной и такой одинокой в этом жутком подземелье женщины! Тут что хочешь привидится!

По-моему, метров через десять лаз стал пошире, и я уже могла свободно сесть на корточки.

И вдруг я увидела конец веревки, которую по идее должен был тянуть за собою Вадим. Она сиротливо валялась в грязи.

Вадика нигде не было.

Мне стало по-настоящему жутко.

Судите сами – чего бы я так смело полезла сюда? Верно! Потому, что точно знала о том, что обязательно встречу его. А куда ему ещё деваться? Яма-то одна. Была.

Рядом – виднелась небольшая ниша. Заглядывать в неё у меня уже не было никакого желания. И чего бы он туда полез, в сторону? Чтобы заблудиться? Между тем Вадима точно нигде не было.

Мне сразу стало так одиноко и уже ни сколько страшно, а больше по-настоящему жутко, да так, что я немного завыла и заныла, чтобы хоть звуками, пусть немного, но подбодрить себя. Ничего лучшего тогда я почему-то придумать не смогла.

Послышался шорох. Я подумала, что это Вадим. Обернулась на звук.

Но из боковой ниши, не торопясь, вальяжно помахивая полуметровым хвостом, как хлыстом, вышла, нет - выползла, опять не то - выступила, как выступает крейсер во время решительного момента морского сражения, действительно огромная белая (!) крыса!

Я онемела и оцепенела от ужаса! Вся целиком, от макушки до пяток сразу покрылась холодным липким потом.

Эта тварь уставилась на меня, по-хозяйски обнюхала мои кроссовки, как будто примеривалась – куда вцепиться своими острыми клыками, чтобы начать меня жрать. Живьем.

Я осторожно отодвинула от её хари свои ноги, поджав колени к самому  подбородку. И поняла, что отсюда надо удирать, не раздумывая, но для начала всё же попытаться чем-нибудь испугать эту тварь. Под рукой я нащупала какой-то продолговатый предмет, схватила его и запустила им в крысу. И вдруг увидела, что это - кость. По-моему, человеческая. Большая берцовая.

 С криком (кажется, «Ура-а-а!») я стала швырять в крысу, всем, что попадалось мне под руку. А это были в основном камни или кости. (Неужели они и в самом деле были человеческими?).

Она удивленно глянула  на меня своими антрацитовыми, ничего не выражающими глазами, и не торопясь, лениво махнув длиннющим хвостом, который стеганул меня по ногам, убралась восвояси – куда- то в глубины своих владений.

А действительно, в самом деле, если поразмыслить – ведь это я притащилась сюда, где она жила до меня и так же продолжит своё существование и после моего вторжения. А я пришла, наорала, расшвыряла её подземное имущество и ещё чем-то не довольна!

Я почему-то попыталась представить себя на её месте. И тут же подумала: «Всё! Даха, у тебя, начались галюники. Пора на волю!»

Всё ещё дрожа от пережитого страха и возбуждения, я начала энергично продвигаться дальше. Почему дальше? Почему не назад? На что я надеялась? Что искала?

Я не думала об этом.  Моим единственным желанием было поскорее выбраться отсюда и увидеть свет. И как можно скорее, немедленно - в море смыть всю эту липкую грязь с тела. А вечером душ. А ещё лучше сауна, как у моей соседки… Да… И чтобы меня хорошенько отстегали березовым веничком. Особенно по заднице за то, что вообще сунулась сюда.

Я знала и догадывалась, что я - дура. Но не до такой же степени!

И чего я полезла в эту дырищу! Ну не дамское это дело по крысиным норам шляться. И всё равно – сунулась.

Это сейчас, спокойно всё обдумав, я, в общем – то поняла, почему вообще полезла в этот колодец. Дело в том, что когда я так лихо и смело ныряла в эту преисподнюю, была на всё сто уверена, что практически сразу упаду в объятья Вадима. А с ним, до последнего времени мне пока всегда было более- менее спокойно. Сама бы я сюда ни за что не отправилась, если бы только знала, что его здесь нет.

В тот момент мне наконец-то пришла в голову мысль - куда же он запропастился? Но от страха и отчаяния, а ещё больше оттого, что никак не смогла развернуться в этой тесноте, я почему-то лезла всё дальше и дальше, держа на вытянутой руке уже неяркий фонарик. Было очень неудобно, пыльно и почему-то душно. Дышать становилось всё тяжелее, но я тупо и упорно ползла вперед. Меня от страха как будто перемкнуло, выдав моим рукам и ногам единственную команду – ползти только вперед! Я напрочь забыла про веревку, к которой была привязана. Не до неё было.

Только вперед!

Вскоре, однако, лаз стал увеличиваться в размерах. А через пару метров стало довольно просторно.  Я уже шла по сухому тоннелю, немного согнувшись. Глянув вперед, вдруг увидела, что через пару метров – тупик.

Почти погасший свет фонарика уперся в стену.

От отчаяния я завыла, как какое-то дикое животное, которое, попав в капкан, не в силах вырваться из его цепких когтей. Я подбежала к этой земляной стене и только замахнулась, чтобы ударить её кулаками (а почему не головой, от которой нет покоя ногам?), как слева мне открылся узкий проход, не более тридцати сантиметров шириной. А за ним…

А за ним - так долго ожидаемое подобие помещения. Оно имело кубическую форму, все грани которого были равны моему росту - примерно полутора метрам. В его земляном потолке находилось квадратное отверстие, обшитое деревянными досками. Как раз под ним валялся ещё один ветхий ящик, похоже, что от патронов или какого- то оружия.

Как вы догадались – ящик был пустым. И даже монеток рядом не было. Во всяком случае, свет моего фонарика их не обнаружил. Машинально я встала на этот ящик, мало заботясь о том, чтобы он не развалился под моим весом. Я нащупала руками в отверстии в потолке подобие перекладин и, как смогла, подтянулась (давненько я не занималась физкультурой!). Фонариком, зажатым в зубах, попыталась осветить свой дальнейший путь, но тут услышала какой-то тихий шорох и неожиданно получила сильный удар камнем по голове. В тот же миг потеряла сознание.

Сели, налили. Дружно взялись за рюмки. Встали. И тут Вадим выдал, глядя в пол:

- А я сегодня, похоже, видел своего предка. Прадеда.

Мы смолкли и уставились на него.

За столом стало очень тихо. Мы замерли с полными рюмками в руках.

- Там, внизу. Но я не уверен. Но что-то мне такое внутри подсказывает, что это он. Прадед.

Никто не проронил ни слова.

Я начала кое о чем догадываться, и у меня тут же противно заныло в области желудка, там, где, говорят, находится душа, а спина покрылась холодным потом.

- Вот это я нашел, вернее, вытащил у него из зубов. Вернее, даже не у него, а у скелета. Почти скелета. В его зубах торчало. Я сейчас покажу.

Сеня вовремя предложил:

- Не чокаясь.

Мы автоматом опрокинули в себя содержимое рюмок. Никто не закусывал.  Молча поставили пустые рюмки на стол. Сели. Все ждали.

Вадим полез в боковой карман рубашки, достал оттуда сложенный носовой платок и положил этот небольшой сверточек на стол. Все склонились над ним, боясь прикоснуться. Стас первым протянул руку и начал осторожно разворачивать платок, медленно отгибая и бережно укладывая на стол каждый его уголок. Когда он его полностью развернул, все увидели какой-то белый крест.

- Что это? – Спросил Сеня, видимо ничего не понимая. - Что это за крест?

- «Золотой Георгий» - высший знак воинской доблести царской России. Такой же был у моего деда. – Одними губами прошелестел Вадим.  

Все одновременно откинулась назад. Через несколько секунд Сеня выдохнул:

- Вот это да! Наливай! Не водки. Давай конину! - Скомандовал он сам себе.

Никто не возражал.

Все молча выпили, опять не чокаясь.

- Ну, рассказывай.

Вадим закурил, удобно, поплотнее сел в кресле и начал:

-  Когда я спустился вниз, глянул по сторонам, туда – сюда, действительно, ничего нет. Я понял, что здесь ещё до нас всё уже обшарили. Причем, довольно давно.

- Как это? – спросил Сеня. Я больно ткнула его в бок, чтобы помалкивал.

- Ну, видно как. Я знаю. Не сейчас. – Поморщился Вадим, видимо оттого, что ему помешали, сбили с какой-то мысли. – Так вот. Решил я посмотреть, что там дальше. И полез по проходу. Вот ты, Дашуня, что-то там так занимательно рассказывала про подземные ходы и колодцы. Ты знаешь, я ведь тоже бывал в средней Азии, да и не только там, поэтому хорошо знаю, что в тех краях колодец – это не всегда просто колодец. Там надо быть очень осторожным и внимательным…

Вадим погасил сигарету. Налил и выпил. Сам.

- Короче, полез я дальше. Чувствую, сужается проход, но не очень, если что – можно и развернуться обратно. Пока полз, вокруг всё очень внимательно осматривал. И не напрасно. Нашел много любопытных вещиц. Сначала медную пуговицу. Старую. Сейчас таких и нет. Вот эту.

Он достал из другого кармана свернутую бумажку, развернул её и положил рядом с крестом что-то круглое и темное.

 - Потом я подобрал серебряную коробочку. Такую маленькую, она предназначена для хранения спичек, огнива, кремня, фитиля и  так далее – специальный такой походный набор для того, чтобы в случае чего добывать огонь. Вот она, эта коробочка.

Он достал из кармана брюк ещё один сверток и положил на стол.

Так же молча, мы и его развернули. Внутри обнаружили черную, по-моему,  просто очень грязную металлическую коробочку. Может это и серебро, не знаю. Но она была совершенно чёрная. Сверху на крышке проступали вензеля «С.С» и какое-то подобие герба. Где-то я уже видела такие буквочки… Точно! На собачьем медальоне.

 - А это что за кренделя на ней?  

- Я когда разглядел этот вензель, сразу многое понял. Мне стало ясно, чья это пуговица.  Дело в том, что это - наш семейный герб и наш вензель.

- Ни хрена себе, лихо закрученный сюжет! – Ахнул Сеня. Я его ещё раз ткнула кулачком в бок.

- Поэтому и полез дальше. Честно скажу, когда нашёл это и разглядел, как следует, то совсем забыл и про веревку, и про всё на свете. А потом увидел нишу, которая идет немного в сторону. Сразу её и не заметишь. Но ведь я ИСКАЛ! Поэтому так хорошенько туда посветил, в эту нишу. А там, в глубине…

Вадим опять замолчал. Сначала взял сигареты. Подумав секунду, положил пачку на место. Сеня уже протягивал ему полную рюмку.

- Спасибо, брат…

Мы ждали. Никто не пил. Вадим, не морщась, опрокинул в себя полную рюмку водки.

«Ковтает, как воду, честное слово!» – Пронеслось в моей голове.

Он опять зорко глянул на меня. Я так и съехала вниз по стулу ниже столешницы. Неужели опять телепатирует?

- Ну! Не томи! – Взмолился Сеня.

- А там вроде бы как боком кто-то полулежит или сидит, прислонившись к стене. Хотя, как там можно было сидеть – высота меньше метра. Присмотрелся – то ли скелет то ли мумия. Сразу и не понял. Это, ну , что осталось от человека было кое-где прикрыто остатками одежды. Наверное, крысы сгрызли всё, что смогли. Я подлез поближе. Присмотрелся. Гляжу, вроде как мужик. Судя по тому, что от него осталось, здоровый был дядька. Ага! Смотрю, у него руки, похоже, были крепко связаны когда-то…  Веревки полуистлевшие уже висели за спиной. Ну, там, что осталось от них. И ноги тоже спутаны.  Короче, что-то там такое осталось у него и на запястьях и на щиколотках. Наверное, ремни были кожаными, их давно крысы сгрызли, одни бляхи остались, а веревки на руках ещё чуть остались. Присмотрелся я повнимательнее, фонариком посветил. Гляжу, а в зубах у него зажат вот этот «Георгий».

Он снова замолчал.

- Налить?

- Нет, Сеня, не надо. Так вот. Я сначала не понял что это такое. Торчит какая-то железка. Я её осторожно вытащил, а череп, видимо, уже от времени не держался, он и покатился прямо мне в руки. Я его поймал. И держу в руках. Чистый такой череп, гладкий. Пулевых отверстий нет. И зубы - все как один  целые, крепкие, белые. Тут я и подумал, точно, как у нашего прадеда. И очень испугался. А ведь верно. Он-то, дед наш, был награжден таким орденом.

Вадим достал из внутреннего кармана жилетки портмоне, оттуда вытащил ксерокопию того самого списка.

Дед, не спеша нацепил очки с одним треснувшим стеклом, как водится с резиночной вместо заушины. Далеко отодвинул  листок от глаз и начал внимательно изучать документ – список. Тот самый, который некогда был приложен к пропавшим ящикам.

- Слитков серебряных не было, не видел. А вот монеты были, но не царские, а какие-то древние. Много монет. Их я и отдал. Ага! А вот и то, что когда-то держал в руках.

Дед внимательно, шевеля губами, про себя перечитывал список. Все молчали. Напряженно ждали.

- Ну, так вот, ребятки. Не полный это список. Было там ещё кое-что. Так, по мелочам. В отдельном мешочке, который я вначале случайно, во время короткой стычки  с немцем, случайно ногой отбросил в угол. Да и не заметил этого. Мешочек этот так несколько лет там и пролежал, пока я его случайно не обнаружил. Недавно совсем. Его мусором и щебнем  присыпало за столько лет. Да и не знал я ничего про него. А тут лет двадцать назад, как раз, когда «Копейку» себе купил, стал я расчищать свою нору под гараж. Много хлама вынес. И этот мешочек тоже – весь в пыли и паутине.

Сначала я не обратил на него внимания. Но моя старуха, любопытная Варвара, полезла, поинтересоваться. Стряхнула с него пыль, размотала веревку, сорвала какую-то скрутку или пломбу, развернула мешок, да так и села на землю. Я к ней, мол, что с тобою, а она молчит и протягивает мне его. Я сразу всё и понял. Как смог – объяснил, что да как и откуда он взялся. Она не стала задавать  лишних вопросов. И это правильно. Так спокойнее. Договорились мы с нею, что отдадим это золото Сеньке, когда за ум возьмется, остепенится. Или когда сильная нужда наступит - уже край. Но пока ничего такого не произошло, Господь миловал.

- Дед, я не понял, то есть, как это - пока я не остепенюсь?

- Да так. Посмотри сам – как ты живешь. Никого – то ты не любишь, только себя. Наплодил детей, а наследника, твоего наследника нет. Все детки по мамкам. А ты сам по себе. Живёшь, куролесишь. Нельзя так. Род твой прекратится не оттого, что сына не будет, а оттого, что никто из твоих детей, не признает в тебе настоящего, родного отца. Не по паспорту, а по сердцу, по душе.

Сеня потерянно молчал.

Попал старик ему в самое больное место, ударил по самому сокровенному. Но справедливо сказал. Верно.

- Так, где сокровища? – Подал голос Вадим. – Дед не томи. Говори.

- А они твои, что ты так пытаешь? Искал. Молодец. Ну и что? Не нашёл. Всё.  Дело кончено. – Грохнул старик по столу крепким ещё кулаком и встал.

- Слушай, дед, где этот мешок? Выкладывай. Говори по-хорошему. – Не отставал тот.

- Но, но, но! – Вскочил со своего места Сеня. – Ты не очень – то! А то я того, сам знаешь чего!

- Чего? – Начал приподниматься и Вадим. – Чего «того», а ну, давай!

- Хватит! – Резко и властно произнес Станислав. – Всё. Дед прав. Вопрос закрыт. – И для убедительности тоже сильно хлопнул по столешнице своей ладонью, как припечатал.  

- Нет. Не закрыт. – Не унимался Вадим. -  А кто опустошил те два ящика? Где золото, где слитки?

Затем он сел на скамью, и, глядя в песок двора, глухо и зло сказал:

- Хорошо. Пусть так - древнее золото по милости старика стало народным достоянием. Тьфу, мать его!.. И достоянием ещё кое-кого. – Он бросил косой взгляд в сторону Сени. - Но было же ещё два ящика! Больших! Полных!

- Но ты же сам видел, что они пустые. – Сказала я, лениво помешивая ложечкой  остывший чай, налитый  в большую алюминиевую  кружку.

- Но тогда кто-то его взял. Кто?!!

Я спокойно продолжила, отодвигая кружку в сторону:

- Сеня, разогрей чайку свеженького, будь другом. Остыл. – Он послушно поднялся и направился к дому, видимо, на кухню. - Так вот. Взять золото мог только тот, кто знал, что ящики находятся именно там. Или тот, кто их случайно обнаружил. А теперь подумайте сами хорошенько. Это может быть и один и несколько человек. Сколько точно – пока неясно. Тем более, дед вам только что сказал, что когда он их нашёл сразу после войны, они уже были пустыми. Ведь так, дедуня?

- Пустыми, пустыми… - Кивнул тот, не глядя на меня.